мне этим сказать. Чтобы я не позволила себя убить?

– Пожалуй, я немного прогуляюсь в саду, – говорю я, пытаясь выйти из этой непонятной ситуации.

– Миела здесь нет.

Я скрещиваю руки на груди.

– Каким образом эта информация может быть мне интересна, ваша светлость?

Он подходит ближе:

– Этот вопрос вертится у вас на языке, не так ли? Видел ли он вас, когда вы болели.

Я прищуриваюсь.

– И что, видел? – интересуюсь я.

Лиран выглядит так, словно борется с собой.

– Нет, – отвечает он затем, и ответ кажется наполовину правдой, наполовину ложью. Я не могу понять, как мне его оценить.

– Ну что ж.

Я делаю книксен и отворачиваюсь. На глаза у меня наворачиваются слезы, поэтому я хочу уйти, но голос Лирана заставляет меня остановиться.

Душа разделена, но сделалась полной

И перестала невидимкой быть пугливой,

И ты ее увидел и высвобождаешь в ней

Ту часть меня, которая стремится

Любить, кричать, смеяться, жить и быть счастливой.

Я задерживаю дыхание, когда он цитирует стихотворение, которое я написала совсем недавно. Я не оборачиваюсь. Не смею этого сделать.

– Ты его здесь имела в виду?

Я сглатываю ком в горле. Конечно, Лиран тоже во мне что-то разглядел и изменил представление о моей демонической стороне. Но Миел…

Тогда я наконец поворачиваюсь к нему:

– Да.

Наступает тишина. Даже Вьюнок молчит. Лиран просто стоит и смотрит на меня. Видно, что он хочет что-то сказать, но в итоге качает головой… и просто уходит.

Я остаюсь стоять и стою так еще долго. Я причинила ему боль. Это было заметно, и я это почувствовала. Но я не могла отрицать и лгать. Я не знаю Миела, но все же чувствую к нему привязанность. Возможно, из-за нашей демонической крови или это из-за чего-то такого, что невозможно объяснить логикой.

Я вспоминаю того человека в лесу и семью героев. Они были настоящими и любили друг друга и своих детей. Они любили их и делали все, чтобы выжить. И этот человек, который не был демоном, рисковал своей жизнью, чтобы защитить их.

Я наконец добираюсь до сада, где задерживаюсь до захода солнца. И когда я лежу в постели поздно вечером, я задаюсь вопросом, почему не появляется Миел. Ведь завтра я уезжаю, а он хочет, чтобы я ему помогала. Но как мне это сделать, если я даже не знаю, что на самом деле должна искать?

Я беспокойно ворочаюсь с боку на бок и снова и снова выхожу на балкон, надеясь, что Миел стоит в саду и ждет меня. Вместо этого, когда я выбегаю на балкон уже в четвертый раз, вижу Лирана.

Он сидит на скамейке и смотрит в другую сторону, но, похоже, чувствует мое присутствие, потому что вскоре раздается его голос:

– Он не придет.

Глава 14

– Я просто не могу уснуть, – возражаю я.

Он смеется. Мне плохо слышно, хотя скамейка стоит прямо под балконом.

– У меня тоже не получается, – говорит он затем и поворачивается ко мне.

– Вас что-то беспокоит? – спрашиваю я и испытываю почти гордость, потому что Авиелл задала бы этот вопрос точно так же. Видимо, я действительно начинаю входить в роль.

– Что вы завтра уезжаете. Даже несмотря на то что я тоже с вами еду. Вы покидаете мое княжество. С вами тут было светлее.

Я испуганно моргаю. Вьюнок, наоборот, танцует от радости у меня на руке.

– Он нас любит.

Подняв брови, я изгоняю из сознания ее голос. Я не знаю наверняка, пугает ли меня то, что он сказал, или то, что он так честен.

– Прогуляемся? – предлагает он, указывая на сад.

Я киваю, возвращаюсь в комнату, набрасываю пальто, обуваюсь и выхожу по коридору на улицу. Лиран уже ждет у двери.

Некоторое время мы прогуливаемся молча, потом он снова ко мне обращается.

– Я по-прежнему не понимаю, почему Авиелл захотела прислать мне эти стихи.

Я морщусь, потому что мне хочется избавиться от этого воспоминания навсегда.

– Авиелл иногда бывает немного не уверена в себе. Возможно, она думала, что без этих стихов она была бы для вас недостаточно интересна, – пытаюсь я найти объяснение.

Он щелкает языком.

– Это всего лишь стихи, ваша светлость. Человеческие качества от них не зависят.

– Вы так полагаете? – спрашивает он, останавливаясь и серьезно глядя на меня.

– Да, я уверена.

– А что, если я скажу вам, что влюбился в то, что написано в стихах, а не в то, что было сказано в письмах?

– В таком случае я бы вам ответила, что вы, наверное, просто чем-то уязвлены и сейчас не можете здраво мыслить.

Голос у меня по-прежнему тверд, хотя внутренне я себя чувствую совсем иначе. Вьюнок тоже не помогает, крича у меня в сознании, что он действительно в меня влюбился. Говорю я одно, а думаю совсем наоборот. Сердце у меня хочет именно этого. Во всем теле у меня начинает покалывать.

Лиран лезет в карман пальто и достает письмо. Я сразу узнаю бумагу и почерк. Его написала не секретарша, а Авиелл.

Мне приходится глубоко вдохнуть и выдохнуть, когда он разворачивает его и со словами:

– Это было ее последнее письмо ко мне, оно пришло уже после нападения на дворец, – начинает чтение. – «Ваша светлость, извините, что я не могу выполнить вашу просьбу называть вас Лираном. Я не могу, даже если вы этого потребуете, отказаться от этикета и воспитания, и к тому же я думаю, что этого не следует делать.

Тем не менее я рада писать вам это письмо, так как мне очень нравится наш обмен мнениями.

Для меня очень важно рассказать вам, как прошла моя неделя. В моем последнем письме я сообщила вам, что начала читать книгу. К сожалению, я вынуждена признаться, что прервала это чтение. Все эти метафоры и сравнения – это не для меня. Мне больше нравится бывать в нашем прекрасном ландшафтном саду. Цветы начинают распускаться, а трава такая чудесно-зеленая, что я могла бы смотреть на нее весь день. Еще за эту неделю я выучила две новые фортепианные пьесы, которые мне очень хотелось бы вам сыграть. Отец сказал, что в ближайшее время все князья приглашены на пир. Мне впервые будет разрешено на нем присутствовать. Я не могу дождаться, когда покажу вам свои цветы, которые я сама вырастила, и сыграю что-нибудь на